«Крутой ЕАЭС». Как евразийские амбиции Путина помогли кыргызским мигрантам и белорусским торговцам бананами
Автор этого материала — американский журналист Джошуа Кучера, живущий в Турции. Материал написан для Coda Network — содружества независимых редакций, в которое входит Kloop.kg, Coda Story, «Українська правда», «Спектр» и Hetq.
«Быть евразийцем должно быть круто, должно быть стильно»
«Круто» — не первое слово, которым хочется описать эту сцену. Я в небольшом конференц-зале в Минске, в белорусском офисе Россотрудничества — организации при правительстве России, которая отвечает за «мягкую силу». Публика, примерно пополам русские и белорусы, состоит из пожилых преподавателей и пытливых студентов.
Проповедник евразийской крутизны — Юрий Кофнер, человек из Москвы со свежим лицом, который выглядит немногим старше 20 лет. Тема встречи — как сделать Евразийский союз популярным в Беларуси. Эта страна — одна из пяти членов этого наднационального объединения, созданного Россией с большой помпой в 2014 году. И теперь, в зависимости от вашей точки зрения, это либо возглавляемый Россией противовес Западу, либо просто нечто не очень нужное и важное.
Кофнер посвятил себя тому, чтобы доказать первое. «Я считаю, что то, что привлекает людей идти в Европу, мы тоже должны делать», — говорит он своей аудитории. Евразиец — это «новый патриот», лояльный идее Евразии с Россией в сердце, говорит он. «Какая там Европа, нам там скучно стало, тесно, а мы – большие евразийцы, — продолжает Кофнер, — Вот, что надо развивать, такой стиль, такой образ».
У Евразийского союза и правда был стиль, даже шик, когда он только образовался. Перед запуском президент России Владимир Путин назвал его «эпохальным» и наполнил громкой антизападной идеологией. Хиллари Клинтон, экс-госсекретарь США, подыграла Путину, назвав Евразийский союз прикрытием российских попыток «ресоветизировать регион».
Но пока что Союз не дотягивает до этих высоких идеалов. Другие государства не спешат присоединяться к пяти уже имеющимся членам — Армении, Беларуси, Казахстану, Кыргызстану и России. Москве, кажется, немного неудобно из-за этого проекта. А Запад теперь больше озабочен российскими хакерами и продолжающейся украинской войной. Тем временем китайская амбициозная программа «Один пояс и один путь», которая покрывает значительную часть территории Евразийского союза, похоже, стремительно развивается.
И все же Евразийский экономический союз стал фактом. В его московской штаб-квартире работают по меньшей мере 1000 человек. Каждый день они выполняют разные бюрократические задачи: координируют финансовые рынки, стандартизируют фармакологические правила во всех пяти странах. Союз расстелил ковровую дорожку перед кыргызскими трудовыми мигрантами в Москве и породил индустрию экспорта бананов в Беларуси. Но аналитики говорят, что его экономический эффект был мизерным. И Путин практически не упоминает ЕАЭС в наши дни. На самом деле он это делает так редко, что я подумал, что он просто тихо забросил свои грандиозные геополитические амбиции, связанные с этой организацией.
Но когда я стал говорить об этом с людьми, которые изучают Союз, мне возражали. Если Кремль говорит о геополитической стороне дела, «это только огорчает людей», сказал мне один экономист из Казахстана. «Они все еще занимаются этой идеологической работой»,— добавил он. «Просто тише». И возглавляет эту идеологическую работу, как мне неоднократно говорили, Юрий Кофнер.
И так я оказался в этом зале в Минске
На самом деле есть два Евразийских союза. Один экономический, он основан на соглашении о свободной торговле. Другой — геополитический и идеологический, его движущая сила — желание России остаться глобальной державой. Кофнер — знаменосец обоих союзов. Он пишет докторскую диссертацию о нетарифных барьерах в торговле внутри Евразийского союза, он глава нового «Центра евразийских исследований» в Москве. К тому же он управляет «Евразийским движением Российской Федерации», которое посвящено пропаганде идеи, что есть некая уникальная «Евразийская» цивилизация у России и ее соседей, которая отличается и от Востока, и от Запада.
В углу зала висит фиолетовый флаг с восьмиконечной звездой, который некоторые евразийцы неформально сделали своим знаменем. Сайт кофнеровского евразийского движения объясняет, что это общий символ для православного христианства, ислама и буддизма, а цвет означает «синтез между Европой (синий) и Азией (красный), славянами (красный) и тюрками (синий), традицией (синий) и революцией (красный), рынком (синий) и планом (красный)».
Кофнер рассказал, что его инициация в евразийство случилась, когда он был студентом МГИМО, элитного вуза для будущих российских дипломатов. Глаза его раскрылись, когда он читал славянофилов и классиков евразийства. «Они отразили то, что я всегда думал о России, но не мог выразить словами», — говорит он. «Это не недоразвитая Европа, а самостоятельный, самобытный мир, евразийская цивилизация».
Тогда он основал студенческий «евразийский клуб». Больше всего его занимает цивилизационная сторона евразийства, экономическую программу он постоянно называет «скучной».
Но «продать» евразийство тяжело. Для многих за пределами России разговор о том, чтобы сделать евразийство крутым — это просто новая упаковка для российского шовинизма и империализма. Такой штамм евразийства олицетворяет самый известный российский евразиец, философ Александр Дугин, известный своими ультранационалистскими и антизападными взглядами человек, которого выгнали даже с телеканала «Царьград». Кофнер его знает, но говорит минскому благородному собранию, что Дугин «искажает правильные идеи евразийства». Он идет еще дальше в своих статьях, говоря, что философ неправ в том, как он видит угрозу западного либерализма. Настоящая борьба, считает Кофнер, идет между «Евразийским авторитарным либерализмом и западным монетарным фашизмом».
Вместо того, чтобы быть русским империалистским проектом, евразийство предлагает маленьким странам континента возможность защитить себя от насаждения чужих, западных ценностей. (Он не обсуждает тот факт, что это все равно может выглядеть как русский империализм). В поддержку этой точки зрения он указывает на то, что каждый член союза — от крошечной Армении до огромной России — имеет одинаковый голос. Обращаясь к белорусской аудитории, он утверждает, что эта страна должна сохранять «идентичность, которая смотрит и на Запад, и на Восток».
Но и эта публика выражает скепсис. Один молодой белорусский ученый, Игорь Авласенко, подчеркивает, что он видит «противоречия» в позиции России, упорно продвигающей Евразийский союз, оставаясь при этом одинокой державой. Он указывает на то, что Путин недавно с одобрением процитировал Александра III, который в 19 веке сказал, что «У России есть только два союзника: армия и флот».
«Ни Беларуси, ни Казахстана, никаких других участников Евразийского союза упомянуто не было», — добавил Авласенко. Другой участник встречи возможно невольно указал центральное противоречие проекта, призвав других членов союза играть более серьезную роль в продвижении Евразийского союза и его идеологии. Если у России возникает идея, «это имперские амбиции», — говорит Кирилл Коктыш. «А кто сможет обвинить в имперских амбициях, например, Беларусь? Немножко смешно, да? Казахский империализм тоже смешно звучит».
Российский Европейский союз
ЕАЭС управляется Евразийской экономической комиссией из невзрачного офисного комплекса в Москве. Комиссию возглавляет бывший премьер-министр Армении Тигран Саргсян, она планирует и дальше интегрировать экономики государств-членов союза — общий рынок лекарств в этом году, электричества — к 2019, финансовые рынки к 2025.
Союз подписал соглашение о свободной торговле с Вьетнамом и начал переговоры об аналогичных договорах с Египтом, Ираном, Индией и Сингапуром. Комиссия не готова дать мне интервью. Так что я беру кофе в «Старбаксе» у главного входа и смотрю, как служащие, одетые в бизнес-кэжуал, с чемоданами и рюкзаками, входят и выходят из штаб-квартиры в здании из стекла и кирпича. Все это выглядело бы точно так же, например, в Брюсселе.
Совпадение? Не думаю. Несмотря на нарочито «восточную» идеологическую ориентацию, ЕАЭС создан по форме Евросоюза и его ценностей интеграции. Многие руководители союза выработали вполне европейское мышление, поучившись в европейских университетах в девяностые, если верить Василию Кашину из Высшей школы экономики. «Они досконально знают европейскую бюрократию, — добавляет он. — Они не какие-то там ориенталисты».
И даже со всем политическим бурлением вокруг ценностей свободной торговли и судьбы ЕС в долгосрочной перспективе, его российский конкурент не предлагает ничего радикально другого.
Важно также помнить, что ЕАЭС родился из-за того, что Европа отвергла Россию — по крайней мере, в глазах Кремля. В первые годы своего президентства Путин пытался убедить ЕС позволить России интегрироваться на своих условиях, учитывая ее особый размер и влияние. Это была «по-настоящему искренняя» цель, говорит Александр Габуев, российский аналитик-международник из Московского Центра Карнеги.
Но к середине двухтысячных Путин решил, что усилия эти бесплодны, и Запад не собирается признавать в России равного. Вторжение президента Буша в Ирак укрепили его во мнении, что США собираются заполучить власть в мире. А увидев революции в соседних Украине и Грузии, в результате которых власть получили антироссийски настроенные президенты, он решил, что это западный заговор против России. В ответ он обрушился на оппозицию в своей стране и еще сильнее антагонизировал Европу.
Кремль решил, что Россия должна стать «центром притяжения на пост-советском пространстве», — говорит Габуев, что позволит «говорить на равных» с ЕС и более широким «Западом». И это стало важнейшей политической идеей ЕАЭС.
Когда мы встретились с Габуевым, он был одет в кофту с капюшоном. Он бывший журналист, освещавший международную политику России, свободно говорит по-английски с американским акцентом. Он напомнил мне о статье, которую Путин написал в газете Известия в 2011, когда он был премьер-министром, в которой он предложил свое видение ЕАЭС как «наднационального союза, который мог бы стать одним из полюсов современного мира». Он бы стал мостом «между Европой и динамичным азиатско-тихоокеанским регионом».
Но и эти надежды на роль Евразийского союза пошли прахом, когда Путин увидел новые западные угрозы. К 2013 году он снова стал президентом, а Евросоюз начал подготовку к подписанию соглашений об ассоциации с Арменией и Украиной.
Москва ответила продажей большого количества оружия врагу Армении, Азербайджану, и запустила слухи о том, что она может увеличить цену на газ для страны. Ереван намек понял: страна отказалась от ассоциации с Евросоюзом и заявила о готовности присоединиться к ЕАЭС.
Тогда же Путин стал акцентировать концепцию евразийской идентичности и цивилизации. В своей программной речи в 2013 году, всего через две недели после того, как Армения повернулась спиной к Европе, он сказал что ЕАЭС — это не просто взаимовыгодные договоренности, а «проект для сохранения идентичности народов в историческом евроазиатском пространстве». Но его попытки соблазнить Украину евразийством закончились катастрофой.
Когда президент Украины Виктор Янукович заявил, что он тоже отвернется от ЕС в пользу ЕАЭС, начались протесты на Майдане. Они привели к его бегству из Киева в 2014 году и приходу к власти нового правительства, настроенного против Москвы. Путин ответил аннексией Крыма и поддержкой войны в восточной Украине, разрушив отношения с Западом и любые надежды на то, что Украину можно будет затащить в Евразийский союз.
Для евразийцев географические границы «Евразии» размыты. Но они точно знают, что Украина — ее важнейшая часть. Они считают, что без Украины Евразийский союз и не евразийский вовсе.
«Мы кое-кого потеряли, — обронил белорусский президент Александр Лукашенко на официальном открытии союза в мае 2014 года. — Я имею в виду Украину». Путин выглядел раздраженным. А Габуев говорит, что он тогда слышал, как некий высокий кремлевский чиновник в частной беседе говорил, что запуск ЕАЭС был «преждевременным».
Путин все еще хорохорится, когда упоминает этот проект — совсем недавно это произошло на ежегодной пресс-конференции. «Это большое наше общее достижение, — рассказал он огромной журналистской аудитории и добавил — Критики всегда много, в том числе и по развитию Евразийского экономического союза, но цифры говорят о том, что решения были правильными, и мы двигаемся в нужном нам всем направлении». Но громкие заявления об идентичности и новых цивилизациях остались в прошлом.
Некоторые считают, что ЕАЭС стал не просто маской для империалистической экспансии, но и механизмом защиты. Главной причиной его запуска была попытка «предотвратить еще одну Украину», говорит «связанный с Кремлем инсайдер», которого цитирует доклад Institute for Security Studies о ЕАЭС. Цель — навязать членам союза ориентацию на Россию, даже если лидеры стран поменяются. Кошмар Путина — смерть или свержение Лукашенко в Беларуси и Нурсултана Назарбаева в Казахстане, говорится в докладе. Они оба авторитарные лидеры, управляющие слабыми институтами, и Путин хочет добиться того, чтобы у их преемников «не было выбора», кроме как остаться в душных объятиях Москвы.
ЕАЭС помогает Кремлю блокировать двусторонние отношения стран-членов союза, если он считает, что они угрожают его интересам. Например, Армения не может самостоятельно подписать соглашения о свободе торговле со своими соседями, Грузией и Ираном. Эти полномочия теперь есть у Cоюза. Членство в ЕАЭС «не позволяет нам развивать свою экономику и связи с другими странами», — говорит Эдмон Марукян, армянский парламентарий, который ведет кампанию за выход из организации.
Но российская свобода маневра тоже ограничена. Группа оперирует на основе консенсуса, у каждого государства есть право вето, условие, на которое Кремль согласился, потому что считал, что только так сможет заполучить Украину. Это означает, например, что у Армении есть право вето в российской торговой политике. «Для меня это безумие, — говорит Габуев, сразу добавляя: Окей, Армения — это не проблема, на них всегда можно надавить, и они вообще никогда не возражают».
С Беларусью, впрочем, другая история, потому что у них «твердые, национально-ориентированные люди в комиссии, они борются за интересы белорусской промышленности». Это, как он говорит, «совершенно точно ограничивает возможности России поступать по своему разумению».
На самом деле, государства-члены союза показали себя раздражающе независимыми от Москвы. Когда Запад наложил санкции на Россию в ответ на аннексию Крыма, Кремль пытался заставить членов ЕАЭС наложить ответные контрсанкции. Но остальные члены Союза отказались, заставив Россию в одиночку блокировать некоторые западные товары. Беларусь ответила креативно, импортируя западные продукты питания и реэкспортируя их без пошлины в Россию. Так в супермаркетах РФ появились белорусские бананы и морская рыба.
Даже структура Союза отражает большие уступки России требованиям других членов, в особенности Беларуси и Казахстана. Оба государства потребовали, чтобы это было только соглашение о свободе торговли, исключили любые политические компоненты, и так, собственно, родилось формальное название союза: Евразийский Экономический.
Но Кремль не теряет надежды превратить ЕАЭС в нечто большее. Предложение, которое всплывает регулярно, — ввести общую валюту, хотя Беларусь и Казахстан настаивают на том, что им нужны их собственные деньги.
Союзу меньше трех лет, и его сторонники все еще говорят, что о результатах судить слишком рано. «ЕС существует 60 лет, и только в прошлом году они отменили плату за роуминг», — говорит Юрий Кофнер.
Его работа — знак того, что у Кремля еще есть большие надежды на союз, даже если прямо сейчас их отложили. Кофнер — один из «интеллектуальных предпринимателей» Кремля, говорит Юваль Вебер, профессор Высшей Школы Экономики. Это люди, которых сравнительно дешево содержать и можно держать в резерве на случай, если они когда-нибудь пригодятся. Правительству может понадобиться другая «дугинообразная фигура» в будущем, говорит Вебер, которая, правда, будет «почище и более презентабельная для иностранцев».
Кофнер не может скрыть нетерпения, ему хочется, чтобы Евразийский союз развивался быстрей, был смелей. Он признает беспокойство других стран-членов, но говорит, что работать с Россией — в их долгосрочных интересах. Величина России, ее огромность, заставляет ее делать бóльшие шаги, чем у других стран», — сказал он мне. «Россияне хотят идти вперед, но они знают, что если они пойдут с нормальной для Россией скоростью, другие страны скажут: подождите, это опять империализм! И Россия не хочет, чтобы люди так думали, России это не надо. Она просто хочет нормально идти вперед».
Новое лицо евразийства Юрий Кофнер говорит, что он не одинок. В Минске он рассказал публике, что многие технократы ЕАЭС симпатизируют евразийству, как идее. В его евразийском движении есть и бизнесмены, и сотрудники благотворительных организаций, чиновники, и люди, работающие непосредственно на ЕАЭС.
«Среди нас есть люди, которые прячут погоны под пиджаками, — говорит Кофнер. — Это длительный процесс — воспитать и продвинуть идеологически патриотичных евразийцев, не отщепенцев, а людей, которые правда хотят, чтобы все это бы случилось.
Может быть, евразийство еще не круто, но жизнь в нем бьет ключом».
Кыргызстан: победитель ЕАЭС
Жылдыз Мамадянова считает себя одной из тех, кто выиграл от Евразийского союза. Она продает поддельные треники с надписями Nike или Armani на базаре «Дордой» на окраине Бишкека, столицы Кыргызстана. До того, как страна присоединилась к союзу, все, что она продавала, импортировалось из Китая.
Но, когда цены на китайский текстиль выросли, кыргызские производители устроили импортозамещение и стали делать фальшивый Nike самостоятельно. Мамадянова продает и то, и другое, но большая часть ее товара — местного производства. И дела идут неплохо.
Предполагалось, что «Дордой» станет самой большой жертвой ЕАЭС. Это практически отдельный город, гигантский лабиринт, построенный из 30 тысяч контейнеров, где продают все: от дешевой одежды до стройматериалов. Традиционно бóльшая часть товаров приезжает из Китая. До присоединения к союзу кыргызские таможенные пошлины на китайский импорт были относительно низкими, что приводило к огромному реэкспортному бизнесу, за счет того, что экономисты называют «тарифный арбитраж». Китайские товары, ввезенные в Кыргызстан, покупали торговцы из других пост-советских стран, у которых уже были беспошлинные соглашения друг с другом, и продавали это на своих рынках. В какой-то момент этот реэкспортный бизнес приносил более 20% ВВП Кыргызстана.
Многие предсказывали, что членство страны в ЕАЭС убьет эту прибыльную индустрию в Кыргызстане, потому что ему придется уравновесить импортные пошлины с другими странами. Как это часто бывает с экономическими предсказаниями, реальность оказалась совершенно иной.
Кыргызстану позволили поднять пошлины постепенно, оставляя ценовое преимущество перед соседями. Кроме того, торговая инфраструктура и контакты соседей все равно не могут сравниться с теми, что построил Кыргызстан. После падения в 2015 году, реэкспорт снова растет, говорит Роман Могилевский, экономист Центральноазиатского университета в Бишкеке.
Были и проигравшие. «Для меня это было очень плохо»,— говорит другой торговец из «Дордоя», чей бизнес по продаже китайской школьной формы в Кыргызстане очень пострадал от повышения импортных пошлин из-за вступления в ЕАЭС. Но были и крупные победители.
На другой стороне Бишкека я встречаю Зарлыка Иманкулова, владельца Asia Fashion, в которой работает около 100 человек. Они шьют женскую одежду, в основном юбки и платья. Его бизнес с момента вступления Кыргызстана в ЕАЭС вырос на 50%. «Это был большой плюс», — говорит он. Спрос растет отчасти из-за того, что российские потребители обеднели и ищут одежду подешевле. Но Иманкулов говорит, что ЕАЭС облегчил экспорт, ускорив процедуры. Изменения таможенных пошлин на китайский текстиль тоже помогли. Раньше пошлины взимали по весу, ЕАЭС делает это по стоимости товаров. Импортерам ткани, которая дешевле готовых изделий, то есть, например, Asia Fashion, это выгодно.
Иманкулов говорит, что он старается улучшить качество своей одежды, он собирается продолжить поставки на российский рынок и после того, как экономика подрастет и потребители смогут тратить больше денег.
За то, что страна выиграла от вступления в ЕАЭС, нужно поблагодарить кыргызское правительство. Чиновники отчаянно торговались в процессе вступления и выиграли, в частности, большие уступки для сотен тысяч кыргызских трудовых мигрантов в России. Их денежные переводы домой составляют до 30% ВВП страны.
Кыргызские переговорщики также выторговали у России и Казахстана помощь в развитии инфраструктуры контроля качества в стране, чтобы Кыргызстан мог соответствовать стандартам ЕАЭС по качеству пищевых и других потребительских товаров.
Так что неудивительно, что в Кыргызстане ЕАЭС наиболее популярен, рейтинг удовлетворения — 81%. Во время недавних президентских выборов Евразийский союз вообще не был темой для дискуссии — все кандидаты его поддерживали.
Армения — главный проигравший Евразии?
Когда Армения собиралась подписать соглашения об ассоциации с Евросоюзом в 2013 году, у главных действующих лиц в молочной промышленности — одного из главных экспортеров страны — надежды были велики. Армянская география и климат напоминают Швейцарские Альпы, они идеальны для высококачественного молока. «Чтобы делать хороший сыр, нужно хорошее молоко», — говорит Армен Гигоян, глава союза сыроделов страны.
Но также Армении нужна была помощь в модернизации индустрии, которая все еще полагается на старые методы и процедуры контроля качества. Гигоян считает, что сделка с ЕС была бы правильным ответом. «С нашими условиями, мы могли бы конкурировать в Европе».
Но прямо перед подписанием договора президент Серж Саргсян заявил, что он передумал — очевидно, под влиянием России — и вместо этого будет пытаться вступить в Евразийский союз. И Армения вступила в него в 2014 году, на следующий день после создания объединения.
Экономические связи с Россией уже были очень тесными. Например, почти весь сыр страна экспортирует сюда. Так что в некотором смысле членство в ЕАЭС имело очень ограниченный экономический эффект. И многие верят, что подписание договора с ЕС означало бы гораздо больше головной боли, чем говорят сторонники европейского курса: армянским товарам пришлось бы соответствовать более строгому европейскому контролю качества и другим нормам.
Но крутой разворот, который совершил Саргсян в последнюю минуту, не дал ему шанса последовать примеру Кыргызстана и выторговать для Армении особые условия. «Ни у кого не было шанса поторговаться, получить преимущества для своего бизнеса», — говорит Артак Манукян, президент Кооперативной ассоциации малого и среднего бизнеса Армении. «Это была очень плохая сделка».
Что еще важней, выбрав Евразийский союз, Армения еще тесней связала свою судьбу с Россией. А все еще страдающая от санкций и низких цен на нефть российская экономика является скорее якорем, чем локомотивом. «И соглашение с ЕС, и вступление в Евразийский союз могли нам навредить в короткой перспективе, — говорит Манукян. — Но соглашение с ЕС хотя бы давало потенциал позитивного будущего».
Армения находится в трудной позиции. Все еще в конфликте с Азербайджаном по поводу Нагорного Карабаха, который она отвоевала у соседа в девяностых, она полагается на российскую военную помощь для того, чтобы удерживать эту территорию. И Москва вовремя напомнила о своей власти, когда обсуждалась сделка с ЕС, заявив о планах продать Азербайджану оружия на миллиарды долларов. И это очень быстро заставило Саргсяна развернуться.
Армения попыталась сохранить экономические связи с Европой и в прошлом году подписала соглашение о всеобъемлющем расширенном партнерстве с Европейским союзом. Но по сравнению с проектом договора 2013 года, это гораздо более слабое соглашение, все пункты о свободе торговли исключены из-за обязательств страны перед Евразийским союзом и претензий России.
Российское правительство дало понять, что даст зеленый свет этому соглашению только если оно не поставит под сомнение основной договор с Евразийским союзом. В интервью главный переговорщик Армении Гарен Назарян признал, что правительство «слишком осторожно» подошло к переговорам с Евросоюзом. Шутя, он объяснил свою позицию так: «Мы это с вами сделаем, если Россия не скажет, что [ей] это не нравится».
Несколько прозападных парламентариев попытались занять более жесткую позицию и инициировали в прошлом году проект заявления о выходе из Евразийского союза. Шансов пройти у него не было, но он вызвал публичную дискуссию о выгодах и недостатках членства в союзе. Некоторые верят, что это поможет Саргсяну быть услышанным в Кремле и выторговать сделку получше.