24 мая из грузинского национального музея им. Симона Джанашии были уволены 22 сотрудника. Распоряжение об освобождении подписал заместитель директора Ника Ахалбедашвили, который был назначен на должность несколько месяцев назад Теей Цулукиани.
В письмах об увольнении сказано, что решение было принято комиссией, созданной для оценки компетенции сотрудников в рамках реорганизации. Но уволенные говорят, что собеседование не имело никакого отношения к оценке их компетентности. Это было больше похоже на «допрос», «будто их отчитывали». Настоящим мотивом освобождения стала их критическая позиция и протесты, которые сформировались в результате решения, принятого новой администрацией музея.
Сегодня познакомимся с некоторыми из уволенных сотрудников и узнаем у них, как все происходило.
«Скажите мне, какое преступление я совершил, я подниму руки и извинюсь»
Темур Шарикадзе с 2014 года возглавляет отдел управления по охране и учету коллекций региональных музеев и имеет 44-летний опыт работы в музейной системе. Он один из 22 сотрудников, получивших 24 мая приказ об увольнении из музея им. Симона Джанашия.
«Как раз в тот день, 24 мая, я был в командировке в Болнисском музее. Уехал утром, вернулся в 3:30, а в 4 часа мне принесли приказ. Без каких-либо объяснений. По сей день я прошу вас предоставить мне информацию, чтобы я знал, какое преступление я совершил, я подниму руки и извинюсь перед вами.
То, что нам никто не дает никаких ответов, является большим оскорблением для человека. Для нас музей – это наша жизнь. Ходят слухи, что нас, оказывается, могут больше не пускать в здание. Для меня это неприемлемо и непонятно», – говорит Шарикадзе.
Решение об увольнении подписал Ника Ахалбедашвили, заместитель генерального директора музея и один из членов дирекции. Именно при его участии в рамках реорганизации проходили собеседования с сотрудниками музея.
«Не хочу хвастаться, но во многих музеях я до сих пор помню местонахождение всех предметов. Каждый предмет в этих музеях был у меня на ладони. Вместе с куратором фонда мы проверяли, оценивали, измеряли, упаковывали и собирали экспонаты. Я горжусь тем, что мы работаем не ради аплодисментов, похвал и медалей. Наша главная награда в том, что мы — из музея», – сказал Темур Шарикадзе.
«Я ничего не трогаю на своем столе. Кажется, если я поеду туда завтра и продолжу работать»
Археолог и доктор Нино Джакели также получила приказ об увольнении 24 мая. Она вспоминает, что ей позвонила сотрудница отдела кадров и грустным голосом попросила зайти, а там ей вручили приказ. Сотрудница с многолетним стажем настаивает на том, что причиной ее увольнения не может быть ее квалификация, поскольку комиссия, которая проводила собеседование, не могла оценить ее компетенции. Она говорит, что была уволена из музея из-за критики и будет бороться за музей со своими товарищами до конца.
«Это месть людям, которые не проявили послушания, я защищала свое учреждение. Это не моя личная проблема, это проблема моего Грузинского национального музея. Проблема в том, что планомерно демонтируется успешный современный институт», – заявила Нино Джакели.
«За этими людьми — многолетний опыт и знания, на которых стоит Национальный музей»
Ана Мгеладзе — научный сотрудник Национального музея Грузии. В 2000 году она стала членом доисторической команды Дманиси в качестве студента. С 2007 года работает научным сотрудником музея. С 2009 года она также является лектором и профессором Тбилисского свободного университета и Грузинского аграрного университета.
Ана Мгеладзе, как и другие, была уведомлена об увольнении 24 мая. Она говорит, что Ахалбедашвили наказал ее за критику и не простил ей протест против решения о 13 научных проектах.
«Большая часть вопросов была личной местью. Ника Ахалбедашвили несколько раз спрашивал меня, почему я проявляю к нему агрессию и собираюсь ли продолжать в таком виде свои профессиональные отношения с ним. Целый час между нами шла перепалка в стиле допроса, где я, с одной стороны, уверяла его, что это не было проявлением агрессии. Я нервничала и была раздражена по ряду объективных причин, а он целый час пытался назвать мое поведение агрессией», – говорит Мгеладзе.
Ана Мгеладзе, как и ее коллеги, опасается, что после освобождения из музея ее и ее коллег ограничат в научной деятельности и не пустят на раскопки для исследований.
«Было невозможно представить репрессии из-за несогласия с руководством музея»
Гиорги Парцхаладзе работает в музейной системе 17 лет. Он говорит, что во время собеседования ему задавали только формальные вопросы о его квалификации и опыте, а остальные вопросы касались его постов в социальных сетях.
«Никаких разговоров о квалификации и делах и реальных человеческих возможностях не было. Меня формально спросили, чем я занимаюсь. Я ответил на этот вопрос кратко, потому что за 17 лет я сделал столько, что перечисление заняло бы страницы. Затем начался отрицательный допрос. Почему вы написали это на Facebook, почему вы написали то. <..>
Ника Ахалбедашвили – функционер, который, кажется, впервые в жизни пришел в музей, когда его назначили директором. Его перевели в музей из юстиции. Раньше он не имел связи с музеем, а теперь выполняет указания Цулукиани о разрушении музея и увольнении людей», – сказал Парцхаладзе.
«Мой протест направлен против нынешнего министра культуры, оскорбителя культуры и искусства, госпожи Теи Цулукиани»
Протест художника Тедо Рехвиашвили против политики культуры.
Он разместил в соцсетях видео, на котором показывает, как сжег собственную работу, представленную 8 лет назад на выставке, которую курировала Лика Мамацашвили, куратор, уволенная из Исторического музея.
Автор: Курашвили Цотне